Состояние игры - Челябинскому фестивалю «Театральные опыты» – 12 лет

Ирина ДУХИНА, искусствовед, член жюри фестиваля

В шестой раз театр «Манекен» принимает гостей: из Москвы и Санкт-Петербурга, Екатеринбурга и Магнитогорска, Нижневартовска и Саратова, Скопина и Иркутска, 15 коллективов, 27 спектаклей на шести сценических площадках города уместила плотная, насыщенная событиями весенняя неделя.

Каждый спектакль игрался коллективом дважды: для жюри и участников фестиваля и для театральной челябинской публики. Каждый день заканчивался подробными дебатами по поводу увиденного. Организаторы не позволили пропасть и минуте драгоценного фестивального времени. Член жюри на этом ристалище, по верному замечанию московского критика Виктора Калиша, уподоблялся металлургу на вахте, участвующему в непрерывном производственном процессе. Состояние усталости побеждалось лишь интенсивной, энергичной, поистине лабораторной работой и активным вниманием участников фестиваля к обсуждениям, происходившим иногда дважды на дню.
Фестиваль «Опыты-2000», конечно же, отличался от предыдущих. Во-первых, «Манекен» впервые принимал своих гостей на двух сценах, в мраморных стенах обновленного центра «ТЕАТР + КИНО». Во-вторых, статус фестиваля резко пошел вверх, о чем принародно говорили столичные члены жюри, называя его «фестивалем фестивалей».
То, что называлось «опытами», оказывалось серьезными художественными достижениями, достойными высоких российских и европейских подмостков. Призы не присуждались, но некоторое внутреннее признание успехов проливалось благодатью на хорошо выступившие театры. Этих режиссеров и артистов баловали, их сразу начинали называть по именам, им особенно улыбались женщины. Все это не спасало от страстных обсуждений, пристрастного анализа и дотошных вопросов.

Лидером фестиваля, по единодушному признанию, стал спектакль Академии театральных художеств из Саратова с почти символическим названием – «Почему я лучше всех?» по текстам Даниила Хармса. Слова, которые произносят артисты, будто сами собой возникают и исчезают, улетают вверх и повисают, как плотные воздушные шары. Странные персонажи... Пластические парадоксы... Слово, которое значит всё и не значит ничего...  Зрелище гибельное и веселое одновременно. Нам не дают забыть о трагической судьбе поэта, но это не мешает проявлению радостных черт жизни. Парадно одетая в черно-белое пара чинно сидит за столом. Всё, что выше крышки стола, играет в шахматы и спокойно беседует. Партнер во фраке в какой-то момент скидывает обувь, и... всё, что ниже крышки стола, обретает свой забавный язык. Босые мужские ноги и дамские ножки в туфельках на высокой шпильке играют свой «диалог». Действие на сцене слоится, двоится и троится. Все сложно и все просто. Пожалуй, впервые для меня текст Хармса получил адекватное сценическое воплощение. Иван Верховых – автор инсценировки, постановщик и исполнитель главной роли, стал героем фестиваля. Его превосходным актерам завидовали, все хотели поговорить и выпить с режиссером, успех его у женской аудитории превзошел все возможные ожидания. Не зря он никак не мог уехать из Челябинска в свое саратовское бездомье (за двенадцать лет существования Академия не приобрела своего помещения). Фестиваль завершился, а Иван Иванович все не мог проститься с нашим городом, где был так хорошо понят и обласкан...

«Житие и страдание преподобной девы Февронии» Екатеринбургского театра юного зрителя был встречен с огромным интересом. Спектакль как бы «разломлен» режиссером Анатолием Праудиным на две части.

Первая испытывает актеров подлинными фактурами – настоящее дерево, стружки, вода, холстина, керамические сосуды, древние книги... И жизнь взята с той же степенью правдивости – трапеза, чтение молитв, преломление хлеба, наказание за провинности, усмирение плоти... Мера театральности определена безупречно. Актриса Светлана Замараева (Феврония) в каждом мгновении своего пребывания на сцене – воплощение такого же чуда театральной достоверности. Ее голос, слабый и нежный, совсем не актерский, но ангельский.

Вторая часть спектакля выстроена как разоблачение театральных приемов. Режиссер как будто преподносит зрителю урок формальных обозначений. Реестр мук героини длинен – палки, ножи, железные гребни, распятие... В какой-то момент начинается циничное зрительское любопытство – как из верстака сделают крест, как героиню снимут с креста или обозначат другие лютые муки. Спектакль смотрится сам в себя, как в зеркало, ведет счет фокусам и превращениям. Это скучновато, но тоже имеет смысл.
Еще один актерский успех фестиваля – Лиана Жвания в спектакле «Счастливые дни» Беккета Санкт-Петербургского театра «Особняк». Меньше чем на расстоянии вытянутой руки от зрителей изумительно естественно и подробно женщина готовит котлеты и разговаривает с мужчиной. Где-то в темноте за ее спиной он то храпит, то сморкается, то смотрит телевизор. Актриса была бесстрашна и великолепна в своей естественности! На глазах из женских кухонных хлопот складывалась ЖИЗНЬ. И в этой жизни было все – смех и плач, любовь и отчаяние, ожидание радости и движение к смерти. Зрительный зал замирал, смеялся вслед каждому жесту актрисы. А в результате были действительно поджарены котлеты. И даже скормлены зрителям! За что отдельное спасибо режиссеру Владимиру Михельсону.
Хозяева фестиваля (театр «Манекен» и его главный режиссер Юрий Бобков) доказали, что свою задачу – «стать богаче на величину чужого опыта» – не забывают. «Манекен» помнит и о собственных корнях...

Девяностолетняя история рождественских обедов пластически обозначена с простотой схемы. Слева светлый вход – портал, отсюда люди в мир господень являются; а в правый, черный – уходят. Между ними накрытый стол, за которым и происходит «Долгое счастливое Рождество» Уайлдера. Игра с тарелочками и приборами под волшебную музыку похожа на нежный иней на хрупких веточках. Состояние этой игры волшебно, оно столько же деяние человеческое, сколько и божий промысел. Напоминание об этом дорогого стоит.

Из фестивальных событий второго ряда отметила бы спектакль из Нижневартовска по Ф. Аррабалю «Пикник». История о том, как приехали в зону боевых действий навестить сына Мама с кружевным зонтиком и Папа с корзиной провизии, как столкнулись две логики поведения – мирная и военная; эта история высекает столько смыслов и чувствований, что справиться со всем этим театру удалось не полностью.
Шекспир Магнитогорского театра драмы («Сон в летнюю ночь») в постановке Евгения Марчелли в контекст фестиваля входил сложно. «Фантазия с элементами шоу» энтузиазма у коллег не вызвала, зато публика хохотала до упаду и пыталась трогать руками актеров, выходящих «поиграть» в проходы между зрительских кресел. Это был опыт зрелища, серьезности не предполагающего. Оказалось, что привкусы актерского капустника и шоу для ночных клубов театру совсем не противопоказаны, хотя и составляют сочетание, не всегда «кулинарно полноценное». Шекспира никто не обижал. Его весело «почитывали», не вникая особо в перипетии сюжета. Пьеса взята была как повод, что для современного искусства дело обыденное.

Любимая всеми семья Дель из Скопина – папа, мама и сын Илья – привезла на фестиваль спектакль «Как уберечься от пиковой дамы?». Замысел родился очень просто. Застав школьника-сына за зубрежкой «Я вас любил...», папа предложил ему почитать стихи Пушкина-лицеиста. Тринадцатилетний Илья читает «эротический» цикл, «страшилки» и забавные «новорусские» пересказы сюжетов Пушкина. Мешанина забавна, Илья обаятелен, но не более того...

Достоевский в Московском театре «Апартэ» оказался актерски добротным.

Иркутский театр пантомимы напомнил о классике этого искусства времен 60-70-х годов.
Наш Новый художественный театр представил опыт сотрудничества с челябинской детской театральной школой – спектакль по пьесе Ж. Ануя «Антигона». Сама школа, куда уже целое десятилетие съезжаются ежедневно дети из всех районов города, – образование уникальное и заслуживает отдельного разговора. Спектакль же живет скорее по законам пластики, нежели драматургии. И это ни плохо, ни хорошо.

Одна из тенденций современного театра (и вполне объективная) – обесцененное слово. Длинный диалог на сцене как будто даже жизненный ритм зрителя приостанавливает. Обыденная речь стала быстрой и стремительной, а театральная – потребовала поддержки всех видов и жанров современного искусства. Совсем не случайным на фестивале было древнерусское пение Московской театральной мастерской традиционной культуры «Слово и голос».

Закончился фестиваль ошеломляющим выступлением Класса экспрессивной пластики Геннадия Абрамова. Группа молодых артистов (3 года подготовки) показала в Челябинске премьеру. Не второй, не десятый спектакль, а действительно – первый. Признанный мэтр пластики, преподающий в Париже, Нью-Йорке, Амстердаме, Берлине и Москве, работает с учениками в режиме строжайшего регулярного тренинга и профессиональной дисциплины. Его актеры отважны, как цирковые акробаты, изящны и грациозны. А главное, они демонстрируют одухотворенность актерской профессии. Спектакль – об этом, об обретении свободы в профессии. Жесткая учеба превращается в свободную импровизацию на сцене. Спектакль принадлежит ТОЛЬКО АРТИСТАМ. Режиссер во время спектакля «отдыхает». «Пусть делают, что хотят, – говорит он, – они это заслужили». Группа актеров может стать «одним организмом», который дышит, работает, отдыхает. А может рассыпаться на «осколочки», хранящие память о целом. Слово исключено вовсе. Звук рождается как нечто уникальное. Литературный сюжет не нужен ни музыке, ни движению. Смыслы рождаются во множестве. Когда зрительный зал единодушен в восприятии, Абрамов считает это поражением. Спектакль обращен к каждому из присутствующих. Понимай и выбирай.

Театр, сегодня и всегда, погружает зрителей и своих творцов в особое состояние – ИГРЫ в то, чего еще с нами не было, но может случиться. Если это плохое, мы можем к нему чуть-чуть подготовиться, если хорошее – порадуемся. Состояние игры – лучшее, что может дать театр своим служителям и публике.
Наш город время от времени получает великолепные художественные «подарки». Таков и VI фестиваль «Театральные опыты», поддержанный администрацией Челябинска, Министерством культуры России и Союзом театральных деятелей России. А главный «даритель», конечно же, театр «Манекен» с его умелым энтузиазмом, живым любопытством к современному театральному процессу и огромной любовью ко всему, что есть ТЕАТР.